Ленюсь!

Между прочим, имею полное право! Сегодня — Всемирный День Лени. С чем вас всех и поздравляю!
Самый что ни на есть наш праздник. Поэтому вот вам три детских-детских сказочки, а я пошла праздник праздновать в компании верного дивана.
СЕРГЕЙ КОЗЛОВ
Веселая сказка
Однажды Ослик возвращался домой ночью. Светила луна, и равнина была вся в туманен а звезды опустились так низко, что при каждом шаге вздрагивали и звенели у него на ушах, как бубенчики.
Было так хорошо, что Ослик запел грустную песню.
Передай кольцо, тянул Ослик, а-а-бручаль-ное…
А луна спустилась совсем низко, и звезды расстелились прямо по траве и теперь звенели уже под копытцами.
«Ай, как хорошо думал Ослик. Вот я иду… Вот луна светит… Неужели в такую ночь не спит Волк
Волк, конечно, не спал. Он сидел на холме за осликовым домом и думал: «Задерживается где-то мой серый брат Ослик…»
Когда луна, как клоун, выскочила на самую верхушку неба, Ослик запел:
И когда я умру,
И когда я погибну,
Мои уши, как папоротники,
Прорастут из земли.
Он подходил к дому и теперь уже не сомневался, что Волк не спит, что он где-то поблизости и что между ними сегодня произойдет разговор.
Ты устал спросил Волк.
Да, немного.
Ну, отдохни. Усталое ослиное мясо не так вкусно.
Ослик опустил голову, и звезды, как бубенчики, зазвенели на кончиках его ушей.
«Бейте в луну, как в бубен, думал про себя Ослик, крушите волков копытом, и тогда ваши уши, как папоротники, останутся на земле.»
Ты уже отдохнул спросил Волк.
У меня что-то затекла нога, сказал Ослик.
Надо растереть- сказал Волк, Затекшее ослиное мясо не так вкусно.
Он подошел к Ослику и стал растирать лапами его заднюю ногу.
Только не вздумай брыкаться, сказал Волк, Не в этот раз, так в следующий но я тебя все равно съем.
«Бейте в луну, как в бубен, вспомнил Ослик, Крушите волков копытом!..» Но не ударил, нет, а просто засмеялся. И все звезды на небе тихо рассмеялись вместе с ним.
Ты чего смеешься спросил Волк.
Мне щекотно, сказал Ослик.
Ну, потерпи немножко, сказал Волк, Как твоя нога
Как деревянная!
Сколько тебе лет! спросил Волк, продолжая работать лапами.
365 250 дней.
Волк задумался.
Это много или мало наконец спросил он.
Это около миллиона, сказал Ослик.
И все ослы такие старые
В нашем перелеске да!
Волк обошел Ослика и посмотрел ему в глаза.
А в других перелесках
В других, думаю, помоложе, сказал Ослик.
На сколько
На 18 262 с половиной дня!
Хм! сказал Волк. И ушел по белой равнине, заметая, как дворник, звезды хвостом.
И когда я умру,- мурлыкал, ложась спать, Ослик,
И когда я погибну,
Мои уши, как папоротники,
Прорастут из земли!
Старинная французская песенка
Лесная полянам как парным молоком, была до краев залита лунным светом. Возле луны, как гнилушки возле старого пня, шевелились звезды.
Заяц сидел посреди поляны и был совсем голубой.
Заяц играл на свирели старинную французскую песенку.
«Ля-ля! Ля-ля!» мурлыкала свирель. И старый облезлый Филин улыбался.
Филину было сто лет, а может, больше, но теперь он вспоминал разные страны и улыбался.
«Как это было давно, думал Филин. Так же светила луна, так же сидел посреди поляны Заяц, так же осыпались звезды и играла свирель. Потом поднялся туман. Заяц исчез, а свирель играла…»
«Играй, играй, свирель! думал Филин. Я бы съел твоего Зайца, но у меня осыпались перья… И потом все равно придет другой Заяц, сядет посреди поляны и заиграет на скрипке».
Так думал Филин, живший в молодости во Франции, убивший полторы тысячи зайцев и составивший лучшую в мире коллекцию заячьих свирелей, скрипок и барабанов.
«И кто их тянет за уши снова подумал о зайцах Филин. Кто их вытягивает на открытые лунные поляны, кто их заставляет ночи не спать репетировать, чтобы потом пять минут играть среди лесной тишины»
«Ля-ля! Лю-лю!» пела свирель. И Заяц поголубел до того, что у него стали прозрачными уши. Ему было так хорошо, что он весь хотел стать прозрачным, как лунный свет; чтобы его совсем не было; чтобы была одна луна, играющая на свирели.
«Однако, думал Филин, этого Зайца не скоро съедят. Я его почти не вижу. Знать, много он репетировала коль может так уйти в свирель, что из нее торчат одни его уши. Знать…»
Филин прикрыл глаза, а когда через мгновение открыл их. Зайца уже не было.
Тысячи лунных зайцев скакали но поляне и у каждого из них в прозрачной лапе была свирель, скрипка или барабан из коллекции Филина.
«Ля-ля! Ля-ля!»
«Пи-пи-пи-пи!»
«Бам-бам!» пели свирели и скрипки и бил барабан.
И каждый прозрачный Заяц на своем прозрачном инструменте играл старому Филину старинную французскую песенку.
Правда, мы будем всегда
«Неужели все так быстро кончается подумал Ослик. Неужели кончится лето, умрет Медвежонок и наступит зима Почему это не может быть вечно: я, лето и Медвежонок
Лето умрет раньше всех, лето уже умирает. Лето во что-то верит. поэтому умирает так смело. Лету нисколько себя не жаль оно что-то знает. Оно знает что оно будет снова! Оно умрет совсем ненадолго, а потом снова родится. И снова умрет… Оно привыкло. Хорошо, если бы я привык умирать и рождаться. Как это грустно и как весело!..»
Медвежонок зашуршал опавшей листвой.
О чем ты думаешь спросил он.
Я.. Лежи, лежи, сказал Ослик.
Теперь он стал вспоминать, как они встретились, как под проливным дождем пробежали весь лес, как сели отдохнуть и как Медвежонок тогда сказал:
Правда, мы будем всегда
Правда.
Правда, мы никогда не расстанемся
Конечно.
Правда, никогда не будет так, чтобы нам надо было расставаться
Так не может быть!
А теперь Медвежонок лежал на опавших листьях с перевязанной головой, и кровь выступила на повязке.
«Как же это так думал Ослик. Как же это так, что какой-то дуб разбил Медвежонку голову Как же это так, что он упал именно тогда, когда мы проходили под ним..»
Прилетел Аист.
Лучше.. спросил он.
Ослик покачал головой.
Как грустно! вздохнул Аист и погладил Медвежонка крылом.
Ослик снова задумался. Теперь он думал о том как похоронить Медвежонка, чтобы он вернулся, как лето. «Я похороню его на высокой-высокой горе, решил он, так, чтобы вокруг было много солнца, а внизу текла речка. Я буду поливать его свежей водой и каждый день разрыхлять землю. И тогда он вырастет. А если я умру, он будет делать то же самое, и мы не умрем никогда…»
Послушай, сказал он Медвежонку, ты не бойся. Ты весной вырастешь снова.
Как деревце
Да. Я тебя буду каждый день поливать. И разрыхлять землю.
А ты не забудешь
Что ты!
Не забудь, попросил Медвежонок.
Он лежал с закрытыми глазами, и если бы чуть-чуть не вздрагивали ноздри, можно было бы подумать, что он совсем умер.
Теперь Ослик не боялся. Он знал: похоронить это значит посадить, как деревце.

.