Старение мало кому дается легко. Но труднее всего с этим испытанием справляются красавицы. Это неудивительно — ведь они теряют гораздо больше, чем обыкновенные женщины и тем более дурнушки, а приобретают то же самое: болезни, слабость, неприязнь к зеркалу.
Красавицам тяжелее преодолевать ролевые барьеры, которые помогают приспосабливаться к меняющимся жизненным обстоятельствам: возлюбленная — мать — бабушка. Многие красавицы вообще остаются бездетными, потому что слишком лелеяли свою драгоценную ослепительность.
В детстве я видел двух старух, про которых говорили, что в прошлом они были невероятными красотками.
Одна жила в соседнем подъезде. Во двор она выходила размалеванная вкривь и вкось: какие-то шляпки-шарфики, глаз не видно под огромными солнечными очками, ядовито-красная помада, тонко и неровно выщипанные брови. Поверить, что это когда-то считалось красавицей, было невозможно.
Другая — знакомая моей бабушки — лишь слегка подкрашивала взвитые вверх седины голубым (я тогда думал, что это естественный цвет); на груди у нее была камея, и сама она тоже была похожа на камею. Смотреть на эту даму мне нравилось. Как она выглядела в молодости, мне было даже неинтересно. Я и так видел: красавица.
Вот что это такое — женское умение красиво стареть (Про мужское я примерно себе представляю). Просто ум, или воспитание, или инстинкт, или особое ноу-хау Может быть, просто дар такой — быть красивой в любом возрасте
…Покажу вам несколько картинок из жизни красавиц, победивших старость — или проигравших ей.
Посмотрите на это лицо, полное прелести, жизни и любви.
Это художница Констанция Майер, подруга другого художника, Пьера-Поля Прюдона, нарисовавшего этот портрет.
Они жили вместе много лет, не связывая себя брачными узами (ну, оба художники, понятно). А потом краса Констанс стала увядать. Бедная женщина смотрела в зеркало, рыдала и повторяла: «Я безобразна! Моя молодость ушла!» И в конце концов взяла, да и перерезала себе горло бритвой.
Ей было 46 лет — по меркам 1821 года почти старуха
Многие европейские барышни воскликнули: «Ах, я тоже так сделаю, если доживу до столь преклонных лет!». (Правда, к тому времени, когда эти романтичные девицы достигли возраста Констанции Майер, байронизм уже вышел из моды, что, вероятно, спасло немало женских жизней).
А главная красавица Прекрасной Эпохи Клео де Мерод. (Звание почти официальное: в 1900 году был выпущен альбом «Сто тридцать первых красавиц Европы», и Клео была из них самая что ни на есть первая).
La Belle Dame de la Belle Epoque
На свете она прожила девяносто один год и на закате жизни выглядела тоже весьма недурно. Причем, как вы можете заметить, нисколько не молодилась. Во всяком случае, мой неискушенный глаз не обнаруживает на этом старом, но привлекательном лице следов мучительных реставрационных работ.
В следующем десятилетии звание Главной Красавицы принадлежало Лилиан Гиш.
По-моему, по праву
Совсем другой алгоритм старения, как известно, выбрала Главная Красавица Тридцатых Грета Гарбо.
Стареть на глазах у всех Великая Гарбо не пожелала — всю вторую половину своей долгой жизни просуществовала затворницей. Отказывалась сниматься в кино, избегала появляться на людях, не позволяла себя фотографировать. Это, конечно, не по горлу бритвой, но тоже своего рода суицид, похороны заживо.
Изредка особенно шустрым папарацци удавалось исхитриться и щелкнуть старушку (в Интернете можно выловить эти снимки), но я фотографию старой Греты Гарбо здесь помещать не буду. Ну, не хотел человек показывать публике свое состарившееся лицо — отнесемся к этой причуде с уважением.
Борис Акунин
