Татьяна Шлыкова-Гранатова. История настоящей дружбы

Судьба этой танцовщицы может считаться счастливой. Она была крепостной балериной но всю жизнь провела в доме графов Шереметевых на привилегированном положении. Этим она была обязана своей дружбе с крепостной актрисой Прасковьей Ковалевой-Жемчуговой.
Н.И. Аргунов. Портрет балерины Татьяны Васильевны Шлыковой-Гранатовой. Холст, масло
Татьяна Васильевна Шлыкова-Гранатова родилась в 1773 году в семье крепостного оружейника. С семи лет Татьяна была взята в домашнюю театральную школу Шереметевых, где и подружилась с Прасковьей Ковалевой. Там она получила прекрасное воспитание — французский язык, итальянский язык, пение, музыка. Больше всего ее талант проявился в танцах. Её учителем был известный хореограф Шарль Ле Пик. С детства она выступала на сцене домашних театров в Кусково и Останкино. Татьяна выступала в комедиях и операх, числилась танцовщицей. Она исполнила и целые оперные партии: юной самнитянки в «Самнитских браках» Гретри, Клариссы в «Смешном поединке» Паизиелло.
В оширном балетном репертуаре шереметевского театра она исполняла самые различные роли, от партий в дивертисментных па-де-де и па-де-труа до комедийных и пантомимных. Современники вспоминали ее царевну Креузу в «Медее и Язоне», королевну в «Инесе де Кастро». В 1785 году Татьяна Гранатова танцевала перед императрицей Екатериной, удостоившись высочайших похвал.
Судя по репертуару Татьяны Шлыковой-Гранатовой, а также по ее портрету, написанному крепостным художником Николаем Аргуновым, она исполняла главным образом роли совсем юных девушек. Тоненькая, стройная, с хорошо посаженной маленькой головой, с умными выразительными глазами, Татьяна была одинаково хороша и в игровых, и в танцевальных эпизодах.
Её сценический путь оказался недолог. К 1800 году спектакли шереметевского театра почти прекратились. В 1803 году скончалась ее лучшая подруга — Прасковья Жемчугова. В 1801 году даже была свидетелем при тайном венчании Николая Петровича и Прасковьи Ивановны в храме Симеона Столпника на Поварской. Артистка, оставшись в графском доме, исполнила слово, данное умиравшей подруге, заменила мать ее маленькому сыну, а потом помогала растить и ее внука Сергея.
В память о супруге Николай Петрович Шереметев приказал окружить заботой Гранатову «содержать ее в доме и иметь все возможное о ней и ее спокойствии попечение и ничем не нарушать ее мирное пребывание». В том же году она получила вольную, но Шереметева не покинула.
Образованная, знающая языки и литературу артистка имела много знакомых в мире искусства. Особенно она сблизилась с «арзамасцами» литературным кружком, в котором участвовали Жуковский, Пушкин, Батюшков и другие поэты начала девятнадцатого века.
У Татьяны Васильевны были свои комнаты в шереметевском доме на Воздвиженке и на Фонтанке, собственная прислуга, своя половина на графской даче в Ульянке под Петербургом. Она пользовалась любовью и уважением всех.
Шлыкова-Гранатова до последних дней сохранила горячую любовь к своему искусству. По воспоминаниям Сергея Дмитреивича Шереметева, она уже в глубокой старости любила присутствовать на уроках танцев, которые давал молодому графу знаменитый Огюст Пуаро, и хорошо помнила все балетные термины. Пуаро писал о Татьяне Шлыковой:
«Татьяна Васильевна до самой старости любила говорить о танцевальном искусстве. Раз даже показала она, как надобно становиться на кончики пальцев, и уверяла, что это вовсе не трудно».
Очевидно, русские танцовщицы на рубеже веков тоже экспериментировали с пальцевой техникой, хотя свидетельств этого не осталось.
Татьяна Васильева Шлыкова-Гранатова скончалась в глубокой старости, в возрасте 90 лет, 25 января (6 февраля) 1863 года в Санкт-Петербурге.
«…..Она скончалась 25 Января 1863 года.
Утром мне сказали, что ей не здоровится. Я не мог зайти, потому что куда-то торопился. Я был у нея накануне, но ничего нельзя было предвидеть.
Днем за­хожу к ней: встречает меня Артемий и говорит, что Татьяна Васильевна только что скончалась. Я остолбенел. Потом, уже вместе с отцом, вернулся я к Татьяне Васильевне, и мы подошли к ея кровати.
Она лежала со спокойным выражением лица, точно спя­щая.
Отец тронул ея голову. Она уже была холодна. Немедленно сделаны были все распоряжения и отслужили первую панихиду. Долго сидел отец в комнатах Татьяны Васильевны, и я с ним, и долго говорили мы о ней и вспоминали. От нея разговор перешел во­обще к прошлому, и многое услышал я от отца, и никогда не бывало такого задушевнаго разговора, никем не нарушеннаго.
В бумагах ея найдено завещание, где она распределяла свой небольшой капитал, подаренный ей дедом. Нашлась записка о браке деда с обозначением свидетелей, молитва Св. Димитрия Ростовского……»
(С.Д.Шереметев » Т.В.Шлыкова»1773-1863 // Русский архив, 1889. Кн. 1. Вып. 3. С. 506-522.)
Фотография Татьяны Шлыковой-Гранатовой в середине XIX века
Из воспоминаний графини Антонины Дмитриевны Блудовой:
«…Другое милое, доброе, любимое лицо моей детской была Татьяна Васильевна Шлыкова, лучший друг матушки. Она была замечательная женщина, из крепостных графа Шереметева, бывшая танцовщица на его домашнем театре.
Ее образование состояло только в русской грамоте и танцах; но природный ум, врожденное достоинство и благородство души, теплота и нежность сердца и наш народный здравый смысл сделали из нее неоценимого, верного и доброго друга, истинно-приятную собеседницу, даже в круг у таких взыскательных людей, как батюшка, как Дашков, как Северин…
Жуковский и Александр Тургенев были ей короткими приятелями, и до конца ее жизни батюшка любил видаться и разговаривать с нею. Она оставалась всю жизнь в семействе графа Шереметева, как лучший друг, как вторая мать графа, любима, почитаема тремя поколениями, и скончалась недавно в их доме, в их семействе, оплаканная всеми.
В ней виделся тип того, к чему может и должна прийти масса народа нашего, когда она проникнется здравым элементарным образованием и будет более обеспечена в средствах к жизни, без крайности нынешнего изнурительного труда.
Это, может быть, мечта; но мне кажется, что мечта осуществится, когда, с умножением рук и машин, улучшится у нас состояние рабочего класса, тогда как теперь женская работа в нашем сельском быту решительно превышает силы человеческие и убивает все природные способности ума и души…»

.