История знаменитой «Сказки о рыбаке и рыбке»

Жил старик со своею старухой
У самого синего моря
Все с детства знают замечательную «Сказку о рыбаке и рыбке» Александра Сергеевича  Пушкина, которую впервые напечатали в журнале «Библиотека для чтения» 14 мая 1835 года.  Версий происхождения сказки несколько. Согласно одной из них, это чуть видоизмененная русская народная сказка «Жадная старуха». Но чаще говорят о том, что это померанская история «О рыбаке и его жене», которая заняла почетное место в сборнике братьев Гримм.
Самое интересное, что придумана она не братьями Гримм, а художником-мистиком Филиппом Отто Рунге (1777-1810), который был  очень интересным человеком не только рисовал, но и писал полунаучные, полумистические труды о символике света, а также связи цветовой и музыкальной гармонии.
Поэтому в оригинале немецкой версии с каждым разом, как старик приходит с новой просьбой, море меняет, в первую очередь, цвета: сначала зеленое и желтое, затем темно-синее и серое, а напоследок — темно-серое, и уже в самом финале герой застает настоящую бурю.
У Пушкина море тоже с каждым разом меняется — сначала оно «слегка поменялось», потом «помутилося», стало неспокойным, почернело, а под конец «черная буря». Культурологи приводят это как дополнительный аргумент связи немецкого и русского вариантов.
Интересно, что в немецкой версии рыба — камбала. Исследователи отмечают, что в древности эта рыба воплощала собой в мифологии морское божество.
Но самое интересное в сказке Рунге то, что сварливая жена в финале посягает на самое важное религию. Сначала она требует от камбалы каменный замок, затем хочет стать королевой  и, наконец,  Папой Римским.
Если Пушкин действительно ориентировался на немецкий вариант, но в итоге благоразумно воздержался от подобных аналогий. Впрочем, в первой рукописной редакции сказки, опубликованной много позже в книге Бонди «Новые страницы Пушкина» в 1931 г., старуха уселась на Вавилонской башне, а вокруг поют «латынские монахи».
Перед ним вавилонская башня.
На самой на верхней на макушке
Сидит его старая старуха.
На старухе сарачинская шапка,
На шапке венец латынский,
На венце тонкая спица,
На спице Строфилус птица.
Но в итоге у Пушкина все-таки мы находим царицу, которой служат бояре да дворяне.
Финалы сказок разнятся: если наша рыбка промолчала да уплыла, то у Рунге она все-таки ехидно ответила старику: «Ступай домой, вновь она сидит в лачуге».
Интересно, что в русской версии упоминается, что герой рыбачил «тридцать лет и три года» — первая ассоциация, которая приходит в голову, срок Христа на земле. Сам старик во многом смиренен и не ропщет на судьбу. Можно сказать, и у старика был своеобразный «крест», который он нес по жизни. И проявляет он христианское милосердие по отношению к рыбке.
Как бы то ни было, сказка Пушкина получилась настолько самобытной, что сравнивать ее с оригиналом можно только формально. Ведь наш старик, в отличие от немецкого, улавливает  контакт с Золотой Рыбкой и, как ни странно, любит свою старуху, какой бы сварливой она ни была.  И, главное, старуха даже в мыслях не посягает на то, чтобы стать Патриархом. А то, что ей вздумалось стать Владычицей Морскою ну, женщинам порой приходят в голову и не такие сумасбродные идеи
А еще благодаря сказке о золотой рыбке, в народе стала популярна поговорка «остаться у разбитого корыта», что значит остаться ни с чем.

.