Отрывки из психоаналитического разбора одного клинического случая

“Что же так неудачно повлияло на жизнь Памелы Кажется очевидным, что ее мать была весьма нарушена и не в состоянии обеспечить дочь необходимыми элементами достаточно хорошего начала жизни. Прежде всего отсутствовала физическая и эмоциональная регуляция, начиная с обеспечения адекватного стимульного барьера, который позволил бы Памеле развить свои собственные границы; как она говорила – у нее нет «ни фильтра, ни границ, ни способности к различению».
Это отсутствие подходящей эмоциональной стимуляции и последовательной эмоциональной обратной связи произвели не только паталогический паттерн привязанности, но также и дикие колебания самооценки, так что временами она чувствовала себя пустой, истощенной, суицидальной, а в другое время – надменно грандиозной. В основе всего этого был стыд, столь характерный для детей, подвергшихся насилию, их конечное принятие ответственности за свое бедственное положение, чтобы пощадить насильственный объект — все это для потребности ребенка верить в кого-то, кто имеет преимущественное значение над всем.

Памела была в состоянии бесконечного страха и замешательства; лишь изредка она могла понять, почему она подвергается критике, почему на нее вопят или злобно избивают. На соматическом уровне такое непредсказуемое насилие приводит к своего рода вегетативной и нейроэндокринной дисфункции; на психологическом уровне это приводит к отсутствию базового доверия и неспособности читать или понимать материнский разум, которая на всю жизнь превращается в обязанность понимать других людей.

Нигде в этой хаотической ситуации Памела не могла получить ощущение, что ее мать удерживала ее разум безопасным и последовательным образом, так что отсутствовала сама основа чувства Я ЕСТЬ, которое состоит в знании, что я безопасно существую в разуме матери. Когда ее мать забывала ее в школе или забывала про ее день рождения, или ее терапевт забывал о некотором факте – это не было просто еще одной обычной забывчивостью. Памела переживала эти события как непризнание самого ее существа; если она не существует в чьем-то разуме, она аннигилируется. Таким образом, в Памеле физиологическая основа чувства Я СУЩЕСТВУЮ и психологическая основа чувства Я ЕСТЬ – обе были серьезно ослаблены.

Таким образом, по многим причинам, так же, как рыбы растут в воде или птицы в воздухе, элементом, в котором росла Памела, была боль.
Как более удачливые девочки становятся привязанными к Матери Пропитания, Памела главным образом стала привязана к своей Матери Боли. Боль была тем, кем она была, боль была тем, чем она была, боль была тем, что она чувствовала реальным для себя, и боль была тем, куда она возвращалась, чтобы найти свою старую Привычную Самость. Напомню, что она включала грустную музыку, чтобы быть способной оплакать себя, чтобы заснуть ночью, чтобы воссоединиться с Матерью Боли.
Ранее Памела начала отделять свою Привычную-Самость-в-Боли от более социальной Фальшивой-Самости, которая изменялась, подобно хамелеону, в соответствии с контекстом. Мы услышали о некоторых из многочисленных чередований этой Фальшивой-Самости: чистая девочка, папина девочка, прихожанка в церковь, идеальный студент и друг, совершенная Памела и т.д.
Эти ложные самости развивались, в основном, чтобы избегать конфликтов внутри себя или с другими и, кажется, формировались, в первую очередь, вокруг образов, какой, по ее мнению, другие хотели ее видеть, или какой ей хотелось бы быть.

Невинность тех детских дней, когда мы находимся на плаву в грезах нашей собственной субъективности, были потеряны для Памелы слишком рано и слишком травматично. Она стала, как предполагал Ференци, маленьким психиатром, преждевременно приговоренным к объективному наблюдению за своей самостью и безумием вокруг нее. Теперь она производит непрерывный экзамен психического статуса: Я реальная Я нереальная Я потеряла свою память Какую из многочисленных самостей я разыгрываю Она прикасается к себе, чтобы убедиться в том, что она есть, но она не может чувствовать прикосновения. Она остается нетронутой, неподвижной. Она не может соединяться со своими субъективными эмоциями и, следовательно, не может чувствовать себя заземленной в чем-либо. Ее слова, как и ее тело, является не наполненными витальностью и жизненностью, которые бы позволили чувствовать их реальными.

Нормальный ребенок защищен своим окружением, которое присматривает за его основными потребностями, и доверие к этой защите является тем, что позволяет ему жить в своей собственной субъективности без того, чтобы быть на страже или закреплять ее жизненность, ее аутентичность и Истинную Самость. Памела не была защищена, она была атакована – и, таким образом, она никогда не могла себе позволить роскошь жизни от первого лица; она должна была стать своим собственным защитником; и для того, чтобы заботиться о себе, она переехала в третье лицо и стала наблюдателем своей жизни, вместо того, чтобы быть тем, кто проживает ее. “

Отрывки из заметок Shaldon Bach по поводу “Случая Памелы”, представленного Robert Grossmark
Источник:

Ваш комментарий