Рубрика: Жизнь

Делюсь 2 отрывками из книг американского психолога Сью Джонсон, глубоко, информативно, интересный взгляд на эмоц.зависимость

Опубликовано 18.07.2017 · Комментарии: 0

ОБНИМИ МЕНЯ ЕЩЕ РАЗ

У Сью Джонсон, американского психолога и автора знаменитой книги «Hold me tight. Seven conversations for a lifetime of love» (Держи меня крепче. Семь бесед для долговечной любви»), вышла новая книга под названием «Love Sense» («Смысл любви»). Книга не менее замечательная, в этом посте выкладываю небольшой ознакомительный отрывок из нее. Речь пойдет о новом понимании человеческих отношений, того, почему мы влюбляемся и что нам это дает, основанному на теории привязанности Джона Боулби и многолетних исследованиях автора.

30-летний опыт клинических исследований, лабораторных экспериментов и практической терапии, который накоплен мной и моими коллегами, показывает, что любовь — это наш базовый закон выживания, что самая главная задача нашего мозга — понимание других людей и отклик на их сигналы, и что именно способность зависеть от других делает нас сильными. А еще что отвержение и покинутость — опасные сигналы, которые погружают нас в состояние реальной физической боли. Что сексуальное влечение и страсть к новизне сильно переоценены. И, наконец, что даже самые разрушенные отношения можно починить, если пара научится обращаться со своими эмоциями несколько иначе.

СМЫСЛ ЛЮБВИ (отрывок)

Среди наших смелых открытий следующие:

Первый и главный инстинкт человека — вовсе не размножение или агрессия. Это потребность в связи с другим.
Человек, впервые сформулировавший эту гениальную идею, которую мы называем в наше время привязанностью, был чопорный английский аристократ и психиатр, вовсе не похожий на мужчину, способного вскрыть код романтической страсти. Но, тем не менее, консервативный до мозга костей Джон Боулби был тем революционером, который изменил наши представления о любви навсегда.

Боулби предположил, что мы устроены таким образом, чтобы любить нескольких значимых других, которые будут поддерживать и защищать нас во время жизненных бурь и штормов. Это замысел природы с целью выживания вида. Инстинкт размножения может подталкивать нас к поиску партнера, но именно любовь утверждает наше существование.

Это стремление к контакту врожденное, а не приобретенное. Есть версия, что оно возникло как ответ природы на ахиллесову пяту человеческой физиологии: родовые пути женщины слишком узки, чтобы пропустить ребенка с большим телом и мозгом, который мог бы выжить самостоятельно спустя короткий срок после рождения. В реальности дети приходят в мир маленькими и беспомощными, и требуются годы ухода, кормления и обучения, чтобы они стали самостоятельными. Гораздо легче было бы бросить существо, приносящее столько хлопот и проблем. Что же побуждает взрослого оставаться рядом с ребенком и возлагать на себя тяжкое бремя родительства

Решение природы состояло в том, чтобы сформировать в нашем мозге автоматически работающую систему поддержания эмоциональной связи между детьми и родителями. Дети рождаются с определенным поведенческим репертуаром — они играют в гляделки, улыбаются, плачут, снова улыбаются, липнут и виснут на взрослых, чем «добывают» себе их заботу и близость. Когда маленький мальчик громко рыдает от голода и протягивает ручки, мама берет и кормит его. Когда папа играет в «ку-ку» и строит смешные рожицы маленькой дочке, она дрыгает ножками, машет ручками и лепечет в ответ. И снова и снова этот двусторонний процесс взаимодействия идет по кругу.

Романтическая любовь у взрослых есть ни что иное, как форма привязанности, точно такая же, как привязанность между матерью и ребенком.
Мы долго убеждали себя, что мы зрелые, мы переросли потребность в глубокой близости, заботе и ласке, которая была у нас в детстве, и что, будучи взрослыми, мы вступаем в романтические отношения преимущественно из-за сексуального влечения. Это полное искажение сути любви у взрослых людей.

Наша потребность в значимом близком — когда знаешь, что если позовешь, он придет и будет рядом — никогда не исчезает. По сути, она сохраняется, как пишет Джон Боулби, «от колыбели до могилы». Во взрослом возрасте мы просто переносим эту потребность с родителя на нашего любимого. Романтическая любовь — вовсе не алогична и случайна. Она — продолжение воплощения того мудрого рецепта выживания, придуманного природой.

Но есть и существенная разница: наш любимый необязательно должен быть с нами физически. Взрослым людям нужно меньше осязаемого присутствия другого, чем детям. Чтобы ощутить связь, мы можем обратиться к мысленному образу любимого. Так, если мы расстроены, мы можем напомнить себе, что наш партнер любит нас, и мысленно представить, как он нас успокаивает и поддерживает нас. Израильские военнопленные рассказывали, что, сидя в заключении, они представляли себе, что их жены разговаривают с ними мягким и нежным голосом. Далай-лама говорил, что когда он хочет сохранить спокойствие и сосредоточенность, он представляет в своем воображении свою мать. Когда я выступаю публично на сцене, я держу в голове слова ободрения и поддержки, которые мне говорит мой муж.

Не страстный секс ведет к прочной любви, а прочная привязанность приводит к страстному сексу. А еще к долговечной любви. Моногамия вовсе не миф.
Возьмите любой глянцевый журнал для мужчин или женщин и вы увидите на обложке заголовки: «Соблазни его! Этот сексуальный жест работает с 10 метров», «28 вещей, которые нужно попробовать в постели… или в гамаке… или на полу» и т.п. По неведению мы сделали физическую близость тем, без чего невозможны романтические отношения. В результате мы слепо вкладываем кучу энергии и денег в то, чтобы придать остроту нашей сексуальной жизни. Но это работает в совершенно обратном направлении: не отличный секс ведет к прочным и удовлетворяющим отношениям, а скорее прочные и надежные отношения ведут к хорошему, а по правде говоря, к самому лучшему сексу. (Растущее помешательство на интернет-порно катастрофично для любовных отношений именно потому, что оно отрицает эмоциональную связь между партнерами).

Именно надежная привязанность, для которой создала нас природа, делает нашу любовь прочной и долговечной. Доверие помогает нам выбираться из тех ям, в которые мы проваливаемся в повседневной совместной жизни. Вдобавок наши тела вырабатывают большое количество химических веществ, которые тесно привязывают нас друг к другу. Моногамия не просто возможна, она — наше естественное состояние.

Эмоциональная зависимость друг от друга не является признаком незрелости или патологии, напротив, это наша самая большая сила.
Слово «зависимость» — красная тряпка для быка в западном обществе. Мы долго настаивали на том, что здоровый взрослый эмоционально независим и самодостаточен, что мы, по сути, окружили себя эмоциональными рвами. Мы считаем сепарацию от родителей, с которыми у нас были первые отношения любви, признаком эмоциональной силы. И мы с подозрением смотрим на супружеские пары, которые выглядит слишком близкими. Мы говорим, что они слишком увлечены, слишком в слиянии, слишком зависимы друг от друга. Вследствие этого мужчины и женщины в наше время стыдятся своей естественной потребности в любви, поддержке и ободрении. Они расценивают это как слабость.

И вновь все совсем наоборот. Сильная эмоциональная привязанность — это признак не патологии, а душевного здоровья. Убивает как раз эмоциональная изоляция. Верный способ сломать человека — отказывать ему в любящем контакте. Ранние исследования Боулби показали, что от 31 до 75 процентов детей в сиротских учреждениях умирали до своего третьего дня рождения. Недавние исследования, в которых участвовали усыновленные румынские сироты, в детдоме проводившие более 20 часов в одиночестве в своих детских кроватках, выявили у них нарушения работы мозга, сниженные когнитивные способности и огромные трудности в отношениях с другими людьми.

Взрослые надламываются похожим образом. У заключенных одиночных камер развивается комплекс симптомов, включающих паранойю, сильную тревожность, галлюцинации и провалы в памяти. Они называют свой опыт «смертью при жизни».

Идея о том, что мы можем идти по жизни в одиночку противоречит законам природы. Мы похожи на животных в том, что нуждаемся в связях с другими людьми для выживания. Согласно кельтскому афоризму, нуждаемся «жить в укрытии друг друга». Историки Второй мировой войны подметили, что «единицей выживания» в концлагерях была пара, а не отдельный человек. Женатые мужчины и женщины в целом живут дольше, чем их одинокие ровесники.

Если говорить о психическом здоровье, надежная привязанность — самая сильная переменная в формуле счастья, сильнее, чем, например, богатство. Она также значительно снижает подверженность тревоге и депрессии и делает нас более устойчивыми к стрессу и травмам. Выжившие после теракта 11 сентября, состоявшие в хороших, любящих отношениях, успешнее справлялись с травмой, чем те, у кого не было прочных связей и опор. 18 месяцев спустя после трагедии они демонстрировали меньшее количество симптомов посттравматического стрессового расстройства и депрессии, и их друзья считали их более зрелыми и более сильными, чем до катастрофического события.

Быть «лучшей версией себя» по-настоящему возможно только тогда, когда у вас есть глубокая привязанность к другим. Высокомерная изоляция годится для планет, а не для людей.
Многие из нас думают о любви как о чем-то ограничивающем, сужающем наши возможности и опыт. Но дела обстоят с точностью до наоборот. Надежная привязанность для нас — это безопасный плацдарм, откуда можно выходить в мир и исследовать новое и неизвестное, расти как личность. Трудно быть открытым новому опыту, когда наше внимание и энергия прикованы к беспокойству о том, надежны ли наши отношения, — гораздо легче, когда мы знаем, что у нас есть прочный тыл. Напитанные этим, мы наполняемся уверенностью в себе и нашей способности справляться с новыми вызовами.

Молодые женщины, строящие карьеру, эмоционально близкие со своими партнерами и периодически обращающиеся к ним за поддержкой, увереннее осваивают новые профессиональные навыки и более успешны в достижении своих карьерных целей. Забавный парадокс: способность быть зависимыми делает нас более независимыми.

Мы не созданы, чтобы быть эгоистами; мы созданы быть чуткими. Наша врожденная склонность — сопереживать и сочувствовать другим.
По природе мы вид, для которого свойственна эмпатия. Эта часть нашей натуры может быть подавлена или отвергнута, но мы устроены так, чтобы заботиться о других. Мы не родились черствыми и агрессивными, занятыми только своим собственным выживанием в ущерб другим.

Биолог Франс де Вааль отмечает: «Нас бы не было здесь сегодня, будь наши предки замкнутыми и отчужденными по отношению к другим».

Мы выжили благодаря заботе и сотрудничеству. Наши мозги настроены на то, чтобы считывать информацию с лиц окружающих и входить в резонанс с тем, что мы на них видим. Именно эта эмоциональная отзывчивость и способность работать сообща, а вовсе не большие и развитые мозги отдельных людей, позволили нам стать преобладающим видом на планете. Чем более надежна наша эмоциональная связь с теми, кого мы любим, тем больше мы включены и отвечаем на нужды других людей так, как будто они наши собственные. Нравственные решения и альтруистические действия естественным образом проистекают из нашей эмоциональной связи с другими.

Отношения любви — это то, что принадлежит нам по праву рождения, и это самый большой наш ресурс. Они — первичный источник силы и радости. Искать и давать поддержку насколько органично для человека, что социальные психологи Марио Микулинцер и Фил Шейвер пошутили, что вместе Homo sapiens (человек разумный) наш вид следовало назвать Homo auxiliator vel accipio auxilium (человек помогающий и принимающий помощь). Или, чтобы быть еще точнее, Homo vinculum (человек, связанный с другими).