6 причин, почему мы иногда НЕ ЗНАЕМ, что ЧУВСТВУЕМ

by Leon F Seltzer
Ph.D. (клинический психотерапевт, автор книги «Парадоксальные стратегии
в психотерапии»), Psychology Today Feb 2017

Это может
показаться непостижимым, но иногда мы не в состоянии осознать, что мы
чувствуем. Этот феномен гораздо более распространен, чем вам кажется.
Эта
статья содержит шесть главных причин, объясняющих, почему люди могут
оставаться в неведении относительно того, что происходит с ними на
эмоциональном уровне.

Единственное обобщение, которое мы можем
сделать в отношении всех без исключения эмоций, — это то, что в их
основе лежат физиологические ощущения. Даже когда человек не понимает,
что он переживает, он обычно осознает, что происходит с ним на телесном,
физическом уровне.

Давайте внимательнее посмотрим на то, почему определенные чувства бывает трудно или даже невозможно распознать.

1.ЧУВСТВО ЕЩЕ НЕ ВЫКРИСТАЛЛИЗОВАЛОСЬ.
В
таких случаях вы начинаете ощущать нечто, что еще не оказалось в центре
вашего внимания. Оно еще не поддается определению и осознанию.
Вы
чувствуете изменения в вашем теле – например, комок в горле или
напряженные плечи, ощущение трепета между ребер, дрожь в коленях или
учащенное сердцебиение.
Но в данный момент вы еще не связали эти физические ощущения с тем, что их вызвало.

2.ВЫ ОДНОВРЕМЕННО ИСПЫТЫВАЕТЕ «СПЛАВ ЧУВСТВ».
Когда
вы сталкиваетесь с двумя (или даже больше!) эмоциями одновременно, вы
можете прийти в замешательство из-за того, что не можете отделить их
друг от друга.

Например, выражение «злые слезы» передает
одновременно состояние взбешенности и острой боли, которое является
реакцией на несправедливость. Одна эмоция означает тревожное чувство
несправедливости по поводу того или иного события, другая — чувство
беспомощности или угнетенности в реакции на это. Таким образом, ваше
лицо (а скорее всего другие части тела) выражает обе эти эмоции
одновременно.

Если вы когда-либо испытывали приятные чувства с
примесью горечи, вы знаете, что имеется в виду под «биполярными»
эмоциями. В таких случаях вы обычно колеблетесь между двумя чувствами.
Эмоции
«соперничают» друг с другом, что может привести к с состоянию
раздвоенности, а при достаточном их осознании — к прокрастинации и
откладыванию принятия связанных с ними решений.

3.ЧУВСТВО (ИЛИ СПЛАВ ЧУВСТВ) НЕ МОГУТ БЫТЬ ОПРЕДЕЛЕНЫ, ПОТОМУ ЧТО В НАШЕМ ЯЗЫКЕ НЕТ НАЗВАНИЯ ДЛЯ НИХ.
Возьмем,
к примеру, индонезийское слово malu, которое переводится как «внезапное
чувство зажатости, собственной малозначительности и неловкости при
нахождении среди людей более высокого статуса».

Или такие
неологизмы как kenopsia, которое передает ощущение от «жуткой атмосферы
заброшенности в месте, где обычно многолюдно, а сейчас пусто и тихо –
например, в школьном коридоре вечером, или в неосвещенном офисе по
выходным» или opia – «двусмысленный прямой взгляд в глаза собеседнику,
который одновременно излучает вызов и уязвимость».

4.ВЫ НИКОГДА РАНЬШЕ НЕ ИСПЫТЫВАЛИ ЭТО ЧУВСТВО.
Дети
часто не могут понять, что они чувствуют, потому что еще не достигли
того уровня развития, когда они в состоянии перевести свои физические
ощущения в чувства, имеющие конкретные названия.

Вот какое
проницательное описание тревожного возбуждения дал 8-летний ребенок,
который не смог определить и назвать само чувство:
«Сердце сильно
колотится. Это так ужасно, все тело дрожит и вибрирует, как будто тебя
избили. Что-то словно кувыркается в животе, лицо пылает, шея начинает
болеть и даже немного кружится голова. Я тяжело дышу, и ладони начинают
потеть, но я не знаю почему».

5.ВЫ ИСПЫТЫВАЕТЕ ДИССОЦИАЦИЮ: ОБЩУЮ ОТРЕШЕННОСТЬ ОТ СВОИХ ЧУВСТВ.
Когда вам удается «отстраниться» от своих чувств, вы как бы «умираете» по отношению к ним.
Среди
многочисленных защитных механизмов, диссоциация – одна из самых мощных и
примитивных. Вот почему она обычно возникает в детстве.
Не обладая
достаточными ресурсами, чтобы успешно справляться с внешними угрозами,
дети бывают слишком перегружены обстоятельствами, которые не в состоянии
эмоционально переработать.
Не в состоянии успокоить самих себя или
защитить от того, что они чувствуют пагубным и опасным, дети не могут
справиться с растущей тревогой, и у них не остается иного выбора, кроме
как отключиться от непосредственной реальности.

Когда вы используете диссоциацию, вы не чувствуете ничего. Для всех намерений и целей вы просто больше не существуете.

Так
что если вы были серьезно психически травмированы, или жизненных
проблем стало больше, чем вы готовы перенести, или вы чувствуете себя
слишком уязвимым, чтобы активно управлять тем, что происходит в вашей
жизни, ваша последняя отчаянная попытка защитить себя состоит в том, что
вы просто полностью отключаетесь.

Оцепенение позволяет вам не
обращать внимания на чувства и маскируется под своего рода эмоциональный
паралич. В этот момент вы даже не способны определить, что лежит в
основе этой самозащиты из-за применения психической анестезии. Защита
работает автоматически – то есть без сознательных усилий с вашей
стороны.

Депрессия включает в себя похожий вид оцепенения, с
помощью которого люди отстраняются от своих эмоциональных переживаний,
что применительно к депрессии может быть лучше всего описано термином
«апатия».

Люди, которые «теряют» себя, погружаясь в те или иные
виды зависимого поведения (алкоголь, наркотики, азартные игры,
расстройства пищевого поведения и так далее), часто делают это для того,
чтобы отодвинуть от себя подавляющие их чувства, которые в противном
случае лишают их способности справиться с жизненными обстоятельствами.

6.ЧУВСТВО ПОДВЕРГАЕТСЯ ВНУТРЕННЕЙ ЦЕНЗУРЕ — КОГДА ВЫ ПЫТАЕТЕСЬ ПОЛУЧИТЬ К НЕМУ ДОСТУП, ВЫ НАТАЛКИВАЕТЕСЬ НА ПУСТОТУ.
Многие
из нас включают в свой «черный список» те или иные чувства. Если вы
выросли в семье, где выражение гнева было запрещено и потеря
самообладания могла грозить тяжелым наказанием, вы научились – почти на
клеточном уровне – что никакие внешние признаки противостояния не должны
угрожать вашим отношениям с родителями.

Если ваша семья дала
вам установку, что вы не должны показывать печаль (и уж точно нельзя
плакать!), вы были вынуждены загнать свои негативные чувства глубоко в
подполье.
Чувства страха и тревоги подавляются, когда ваши родители
(скрыто или явно) давали понять, что подобные реакции являются признаком
слабости, неполноценности и поэтому неприемлемы.

Поскольку нет
ничего более важного для ребенка, чем чувство надежной связи с
родителями, «запрещенные» эмоции должны быть замаскированы или
вычеркнуты из жизни. Такие люди, став взрослыми, хихикают, когда бывают
опечалены, или выглядят бесстрастными, в то время когда все внутри них
дрожит от страха.

Если перейти на уровень ниже – где осознание
чувств неразрывно связано с родительским неодобрением, отвержением или
пренебрежением – люди, ощущая серьезную угрозу от того, что они
переживают нежелательное чувство, стараются его полностью уничтожить.

Этот
механизм называется подавлением. В таком случае люди не только не в
состоянии выразить или разрядить своим эмоции, они даже не могут
разрешить себе испытывать их.
Вот почему, когда мы смутно ощущаем
нечто, поднимающееся к поверхности, мы даже не можем понять, что это
наши глубоко скрытые эмоции пытаются пробиться в сознание.

ПОВТОРНОЕ СВЯЗЫВАНИЕ И ПРИСОЕДИНЕНИЕ К ЧУВСТВАМ, С КОТОРЫМИ ВЫ БЫЛИ РАЗЪЕДИНЕНЫ.
Все
наши защитные механизмы предназначены для преодоления невыносимого
чувства уязвимости. И большинство из этих чувств зарождаются в детстве,
когда мы наиболее ранимы.
Хотя они сыграли решающую роль, помогая
создать нам более надежную связь с нашими родителями, они становятся
эмоционально затратными для нашего благополучия в более позднем
возрасте.

Чтобы полнее осознавать себя и быть способным
сформировать значимые близкие отношения с другими людьми, нам необходимо
вернуть обратно чувства, которые были нами отвергнуты ранее.
Кроме
того, когда мы подавляем то или иное чувство, мы будем пытаться
«отреагировать» его вовне– например, начиная необоснованно обвинять
окружающих или проецировать на них наши сдерживаемые негативные чувства,
ведем себя пассивно-агрессивно или двулично, дуемся, хмуримся или
наказываем близких людей молчанием, или вовлекаемся в разного рода
зависимости.

Также мы не можем по-настоящему сопереживать другим
до тех пор, пока мы не научимся определять – и сопереживать – нашим
собственным чувствам.