РОМАН С ТЕНЬЮ: ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ ВАША ЖИЗНЬ СТАЛА БЕССМЫСЛЕННОЙ

Тина оказалась на распутье. Дочь уехала учиться в колледж, муж постоянно занят. Когда-то ей нравилось работать в банке, но сейчас работа не вызывала у нее никакого интереса. В последнее время ее не раз посещали мысли об увольнении. Но что о ней подумают коллеги и начальство

Следуя за этими мыслями, Тина задалась более глубокими вопросами. А что, если ее жизненные решения были продиктованы ожиданиями других людей Она же всегда была такой умницей — поистине золотым ребенком для родителей. Круглая отличница, к тому же вышла замуж за человека, которого они одобрили, и унаследовала семейную профессию. Но вот ей уже сорок пять, и покоя не дают странные мысли: а что, если все решения, которые она принимала, на самом деле никакими решениями не были — учитывая давление, которое оказывала ее семья. И еще один пугающий вопрос: какие еще у нее есть варианты

Тину все сильнее одолевали сомнения. Откуда же они появились Неужели все это время в ней была сокрыто что-то, чего она не понимала и о существовании чего, возможно, даже не догадывалась Тина припомнила, как в подростковом возрасте ее всегда волновало, чего от нее хотят другие люди и кем они желают ее видеть. Быть может, настало время вновь обратиться к этим вопросам, только на этот раз честно ответить, кем она сама хочет быть Но как узнать, чего на самом деле хочет «настоящая» Тина

Идея «истинного» Я и «ложного», или «теневого» Я давно занимает умы психологов. Например, в свое время Карл Юнг выдвинул теорию о теневой стороне личности. Он видел в «тени» нашу неизвестную, темную сторону, которая состоит из примитивных, негативных, социально порицаемых человеческих переживаниях. Речь идет о сексуальности, стремлении к власти, эгоизме, жадности, зависти, ревности и гневе. Но несмотря на то, что эта тень олицетворяет все, чего мы так боимся, а значит, отказываемся признать, она остается нашей неотъемлемой частью. Юнг верил, что до тех пор, пока мы не найдем общий язык с нашей теневой стороной, мы обречены быть ее невольной жертвой.

Другой знаменитый психолог Эрик Эриксон представил идею «кризиса идентичности». Эриксон, как и Юнг, предположил, что в структуре идентичности присутствует темная, негативная сторона. Мы обладаем чертами, которые, с одной стороны, нас привлекают, а с другой — вызывают тревогу и потому подавляются. В процессе взросления мы не только усваиваем принятые в социуме нормы и правила, но и перенимаем (пусть и на подсознательном уровне) отношение родителей и общества к нежелательным качествам и характеристикам. В результате для многих из нас они становятся «запретным плодом», к которому мы тянемся. Для того чтобы вернуть себе ощущение аутентичности, нам приходится совмещать этот запретный плод с нашим чувством идентичности.

Дональд Винникотт развил идею «истинного и ложного Я». Он объяснял, что, начиная с младенчества, мы формируем защитную структуру, которая представляет собой реакцию на столкновения с потенциальными угрозами нашему благополучию. Со временем это образование может стать нашим «ложным Я». Винникотт предположил, что если наши базовые нужды не воспринимаются (не находят отклика у наших родителей), то мы можем прийти к выводу, что они не имеют значения. Пытаясь соответствовать желаниям родителей, мы можем подавлять свои собственные желания, отказываясь от того, чем мы на самом деле хотим заниматься. Нам кажется, что попытки несоответствия несут угрозу нашему положению в семье. Вдобавок мы можем стать добровольными заложниками стремления наших родителей реализовывать себя через наши достижения. Однако подобное непротивление чужим желаниям – это эмоциональная ложь, за которую мы расплачиваемся своими подавленными потребностями. В попытке угодить другим мы прячем и отвергаем свое «истинное» Я, что в конечном итоге погружает нас в состояние полной самоотрешенности. Если это случится, наше «ложное» Я возьмет над нами верх. Оно станет защитной стеной, скрывающей от нас наше «истинное» Я.

Если разница между «истинным» и «ложным» Я слишком велика, это обстоятельство найдет свое отражение в неустойчивом чувстве идентичности. И если мы так и не найдем способ его укрепить, то в один прекрасный день рискуем оказаться в том же положении, что и Тина. Всю свою жизнь она стремилась соответствовать чужим ожиданиям, а теперь испытывала то, что Эриксон бы назвал отложенным кризисом идентичности. Просто в какой-то момент ей стало сложно продолжать обманывать себя.

Пример Тины также показывает, что поиски собственной идентичности, которые, как правило, начинаются в юности, в действительности не ограничиваются какими-то возрастными рамками. В ее случае напряжение между «истинным» и «ложным» Я достигло своей наивысшей точки и вновь пробудило в ней чувство замешательства, которое ей уже доводилось испытывать в молодости. Оказалось, что жизнь, лишенная полноты и целостности, в которой часть идентичности подавлена (как бы ее ни называли — теневой или негативной), необычайно выматывает человека и приводит его к решениям, которые не имеют ничего общего с его реальными нуждами. Сколько энергии Тина потратила на то, чтобы «не замечать» своей теневой стороны, уничтожая свои творческие силы и способствуя появлению различных симптомов стресса и депрессии.

В то же время «возвращение» подавленной идентичности не следует воспринимать как исключительно негативный опыт. Несмотря на то, что для кого-то она станет болезненным напоминанием о непрожитой жизни, это может дать и почву для психологического обновления — мотивацию на поиск новых путей. Роман с собственной тенью — принятие своей непрожитой жизни и понимание содержащихся в ней смыслов — может вывести вас на более глубокий уровень сознания и дать толчок вашему воображению. Когда человек готов принять эту часть себя и не пытается ее отвергнуть, он может обнаружить новый богатый источник творческих идей, только и ждущих реализации. Эти угнетенные желания не только помогут ему понять, кем он является, но и предоставят возможность ответить на вопрос, кем он хочет стать. Таким образом, негативная спираль жалости к себе может неожиданно развернуться в обратном направлении.

В случае Тины именно так и произошло. Начав переосмысливать свой предыдущий жизненный опыт, она завела дневник. Она писала себе письма — в прошлое и будущее. Она рассказывала мужу о снах и тех эмоциях, которые они вызывали. Вместе они разговаривали об испытываемых ею чувствах раздражения и беспокойства. Спустя некоторое время муж тоже начал делиться с ней такими же мыслями и чувствами. В конце концов эти беседы обрели более предметную форму, когда они перешли к обсуждению своего совместного будущего, в том числе карьеры, финансов и предстоящих решений. Это погружение в самопознание помогло Тине лучше понять себя, свой внутренний мир и весь проделанный ею жизненный путь.

Вернув себе душевное равновесие и набравшись сил, Тина внимательно взглянула на свою профессиональную деятельность и нашла возможность внести несколько изменений, которые бы пошли на пользу как банку, так и ей самой. Как-то за ужином она даже принялась спорить с отцом о политике и, к своему величайшему удивлению, обнаружила, что он с уважением воспринял ее мнение.

Для большинства из нас, как и для Тины, это тяжелая и не до конца понятная работа. Задавая себе вопросы, рефлексируя и вдумчиво беседуя с близкими, мы находим примирение с нашей теневой стороной и восстанавливаем отношения между нашим «ложным» и «истинным» Я. Впрочем, прежде всего мы должны научиться принимать то, что мы узнаем о себе, без осуждения. А для этого нам нужно развить любопытство, чтобы процесс самопознания стал для нас захватывающим приключением — исследованием богатейшего мира, скрытого внутри нас.

Манфред Кетс де Врис,