Одна из самых токсичных фраз, которую я встречала, звучит очень оптимистично: «Все будет хорошо». Даже мои любимые «все течёт, все меняется» и «для чего-то все это было нужно» (и ведь сколько лет прошло!) не так вызывают коррозию душевного металла, как это пошлое и вязкое «все будет хорошо».
Эта фраза как вирус, который расползается медленно и уверенно по каждой клеточке тела, которое почему-то продолжают лечить отваром из морских камней и настойкой из когтя гренландского дикобраза, потому что «природа сама со всем справится». Конечно, обильное питье и свежий воздух могут сыграть на руку и в конечном итоге организм победит. Но может быть и нет.
Она как огромный пышный сочно-розовый бант из органзы, фатина и дешевого атласа, усеянный стеклярусом, пайетками и сверху для верности притрушенный блестками, неумело пришитый к элегантному чёрному шелковому платью в пол с красивым вырезом на спине. Каждый (или все же нет..) понимает, что такому банту не место на таком платье, но будто по инерции лепит его и уже со спокойной совестью отходит в сторону за своей порцией отстраненности.
«Все будет хорошо» на вкус может быть таким же вкусным и желанным, как сочный гамбургер после длительной безуглеводной диеты. Он может восстановить вам силы и наполнить энергией.
А может буквально остановить работу желудка за неимением нужных ферментов.
Это как говорить умирающему от последней стадии рака, что все будет хорошо и слышать в ответ слабым голосом «обязательно)». Вы оба знаете, что правды в этой фразе не больше, чем витамина С в салате оливье, но соглашаетесь, чтобы создать иллюзию успокоения. Это может работать. Но не всегда.
Верить, что все будет хорошо, сидя за рулем автомобиля, который несётся с неисправными тормозами прямо в бетонную стену выбор защитной реакции. Убеждать в этом человека, сидящего за этим рулем безумие.
Вы не знаете, будет ли все хорошо. Нет, если, конечно, вы стоматолог, ставящий стандартную пломбу без наркоза, тогда шансы на правдивость реплики огромны.
Но если говорить это другу на похоронах близкого человека, парню, стоящему у изголовья кровати умирающего отца
И даже если говорить это приторное «все хорошо», помогая собирать подруге вещи после того, как она обнаружила вторую измену мужа. В качестве попытки поддержать это стратегия под вопросом.
В конечном итоге, конечно, все может быть хорошо и она найдёт себе другого партнёра, способного ценить ее и заботиться. Но с такой же вероятностью это «хорошо» может вполне не наступить. И своего человека она так и не встретит. Не потому, что не умница и красавица, и уж тем более не потому, что плохо старалась для этого (это повод для отдельного эмоционального текста). Она вполне может остаться одинокой просто потому что.
Сталкиваться с потерей страшно.
И больно.
Так же, как с одиночеством или неизвестностью. И каждый в конечном итоге справляется со стрессом и потерями так, как умеет. Кто-то качественно и умело отшучивается, потому что за маской смеха проще прятаться. Кто-то подготавливает почву очень заранее, уверяясь в том, что вся жизнь никакая не игра, а тленный тлен и хорошо быть не может по умолчанию, мы все умрем и смысла в жизни нет.
Когда изначально веришь в то, что хорошего не случиться, плохое уже не так сильно ранит.
Конец света это конец света. И никакого «хорошо» уже не будет.
И признание этого может помочь доделать важные дела: простить или проститься.
И порой признать, что сейчас все совсем не хорошо и будет ли вообще неизвестно это сделать шаг вперёд.
©Ондо Анге Алиса
