В четверть шестого утра, в субботу 10 июня 1854 года, Генри Вулгар, рабочий из Эшера, в Суррее, направлялся на работу. Когда же он проходил мимо одного коттеджа, то заметил нечто любопытное, свисающее с окна на верхнем этаже.
Когда он подошел ближе, то увидел, к своему ужасу, что это подушка пропитанная кровью. Генри позвонил в колокол у двери, но никто не ответил.

Скоро на шум начали собираться другие соседи. И в это время в комнате за окном промелькнула женщина, которая видимо пытаясь привлечь их внимание. Вулгар приставил к котеджу лестницу, поднялся и заглянул внутрь.

Сначала он никого не видел, а затем его взору предстало нечто ужасное. Это была Мэри Энн Броуг. Ее волосы были растрёпаны, а тело покрыто кровью. Когда же она повернулась к нему, Вульгар увидел, что горло Мэри Энн было перерезано. Из раны исходил свистящий выдох.

Вульгар поспешно спустился и побежал за врачом. К тому времени, как он вернулся с местным констеблем и медиком, один из соседей уже вошел в дом, где обнаружилась не менее жуткая картина.

Мэри Энн лежала на кровати. На полу рядом лежал ее сын Уильям.
В других комнатах обнаружилось еще пятеро детей, все с перерезанными глотками. Дом был «залит кровью».

Но кто мог убить шестерых детей — 11-летнего Джорджа (Джорджиана), 8-летнего Уильяма, 7-летнюю Карри, 4-летних близнецов Харриет и Генри и однолетнего Джорджа, а так же убить их преданную мать, Мэри Энн Броуг

Шокирующий ответ был получен после того, как доктор чудесным образом сумел восстановить горло Мэри Энн, позволив ей говорить. И она призналась, убила детей сама, одного за другим, бритвой, прежде чем попытаться убить себя.

Этот случай всполошил всю викторианскую Британию и запестрел заголовками по всему миру. Ведь Мэри Энн Броуг не была простой серийной убийцей, ей некогда было поручено заботиться о самом важном ребенке в Британии: Берти, принце Уэльском, старшем сыне королевы Виктории и наследнике престола. Мэри Энн была его кормилицей.

В отличие от других викторианских массовых убийц, таких как отравительница Мэри Энн Коттон или серийная детоубийца Амелия Дайер, Мэри Энн Броуг почти исчезла со страниц истории. О ней не было написано ни биографий, ни снято фильмов. А ведь в тот момент она стала самым известным убийцей на земле.

Карьера Мэри Энн в качестве королевской кормилицы началась, когда Виктория вызвала ее к себе в спальню 9 ноября 1841 года. Королева только что родила, но была непреклонна в отношении грудного вскармливания будущего наследника. Этим должна была заниматься другая женщина, сама она не собиралась кормить младенца грудью.

Виктория, как и многие благородные дамы в 1840-х годах, рассматривала грудное вскармливание «полным непреодолимого отвращения». И пост королевской кормилицы привлекал большое количество претенденток, не в последнюю очередь за привлекательную ставку оплаты труда.
За восемь месяцев работы Мэри Энн получила 1000 фунтов стерлингов — эквивалент около 50 000 фунтов стерлингов в сегодняшних деньгах.

Вероятно, Мэри Энн получила работу, потому что ее муж, Джордж, работал в Claremont House, одной из любимых королевских резиденций Виктории. Его отец тоже работал там.

Кто может быть лучше жены доверенного слуги

Десять лет назад Мэри Энн Броуг родила свою старшую дочь, Мэри. После этого она потеряла несколько детей.
Считается, что у неё случались выкидыши, но возможно, что дети Мэри Энн умерли из-за того, что их лишили материнского молока, поскольку ей платили за то что бы кормить младенцев богатых матерей.

О психологическом состоянии матери во время ухода за здоровым ребенком другой женщины, и его вскармливание молоком предназначенным для её, умирающих детей, можно только догадываться.

Вначале королева была в восторге от Мэри Энн, считая ее простой и достойной соотечественницей. Та хорошо выполняла свою работу: Берти вскоре превратился в крупного, здорового ребенка, хотя Виктория, страдающая от постнатальной депрессии, считала его уродливым и «слишком страшным».

«Она не была готова к рождению детей, — говорит профессор Джейн Ридли, биограф Берти. «Это произошло слишком рано, дети словно стали преградой для её супружеских отношений».

И не сумев привязатся к Берти, Виктория в значительной степени игнорировала его. В первые месяцы Мэри Энн, возможно, провела с ним больше времени чем она.
Но по причинам, которые никогда не были точно объявлены (одна газета позже утверждала, что Мэри Энн была пьяницей, другая, что она не подчинилась приказам), кормилица была уволена спустя восемь месяцев.

Виктория, несомненно вскоре забыла о Броуг, но когда более десятилетия спустя королева открыла утреннюю газету, она испытала шок.

«Самая отвратительная и ужасная трагедия произошла в Эшере», — написала она в своем дневнике за 13 июня. «Миссис Броуг, в течение 8 месяцев вскармливавшая Берти, убила своих 6 детей!
Новости повторяют одно. Она была, кажется, самой развращенной женщиной. Холодной, дурной и тупой, какой она всегда была, когда жила в нашем доме!»

После того, как Мэри Энн была уволена, она поселилась в коттедже в Вест-Эшере с Джорджем.

Ее вторая дочь, Джорджиана, родилась в 1843 году, и еще пять детей последовало за ней. Соседи замечали, какая Мэри Энн красивая и внимательная мать.

Но после рождения ее седьмого ребенка, Джорджа, в сентябре 1852 года Мэри Энн перенесла то, что, похоже, было инсультом. По словам хирурга г-на Изода, который дал показания в суде, она была парализована по левой стороне, ее речь была невнятной, а ее лицо исказилось.

Позже она оправилась до некоторой степени, но Изод, который видел ее регулярно, наблюдал «симптомы болезни мозга». Она жаловалась на свирепые головные боли, ощущение «кувыркания» и «плавания» в голове и частые носовые кровотечения. Он выписал лекарство, но симптомы сохранялись.

Но, что, похоже, приблизило трагедию, так это то, что ее муж Джордж, «трудолюбивый, трезвый человек», начал подозревать жену в неверности. По словам детектива-любителя, которого он нанял, она села на поезд в Лондон, где встречалась с другим женатым мужчиной.

Этого было достаточно для Джорджа Броуга. Во вторник, 6 июня 1854 года, он отправил жене письмо, сообщив о том что он уходит от неё, и будет боротся за опеку над детьми. Для Марии Энн это был ужасный удар. Муж планировал принести ей законное соглашение в субботу, чтобы она подписала его.

В усугубление стресса и беспокойства, ее дети заразились корью, возможно, смертельным заболеванием. Несколько ночей она не спала, пока кормила их.
В среду она обратилась к г-ну Изоду с просьбой помочь облегчить свои головные боли, но он отказал ей, поскольку симптомы не были опасными, какие может вызвать простое волнение.

В пятницу, 9 июня, измученная жгучей болью в голове, женщина снова обратилась к нему, но доктор был непреклонен. В отчаянии она вернулась домой к своим больным, раздражающим детям и попыталась поспать.

В 9 вечера Джордж-младший начал плакать разбудив мать. Затем и другие дети начали крик. Так они продолжали шуметь до полуночи.

Они замолчали, но Мэри Энн уже не спала. Измождённая усталостью, отчаявшись при мысли о том, что ее детей увезут, она сорвалась.
Позже Броуг сказала суперинтенданту Биддомбу, который принял ее заявление на месте происшествия: «На моих глазах было что-то вроде облака. Я думала, что пойду вниз, возьму нож и порежу себе горло.»

Но в темноте она не могла найти дорогу вниз на кухню. Вместо этого, попав комнату своего мужа, она нашла бритву. И ведомая невменяемым принуждением, начала перерезать глотки своих детей одиному за другим.

«Я подошла к Джорджу и первому порезала шею. Я не смотрела на него. Затем я подошла к Карри и ранила ее, затем Генри. Он сказал: «Не надо, мама. Я ответила, что должна, и порезала его. Затем я пошла к Биллу. Он крепко спал. Я перевернула его. Он не проснулся. Я его тоже.»

Она перешла в следующую спальню. «Харриет и Джорджиана проснулись. Харриет очень сильно дёргалась после того, как я порезала ее, и трялась в течение некоторого времени.
Затем я легла и порезала себя. Я не могу сказать вам, что произошло после этого, пока я не почувствовала слабость и оказался на полу. Тогда это гадкое большое черное облако исчезло.»

Спустя некоторое время Мэри Энн встала, увидела, что дети мертвы, и поняла что она сделала.
Не в силах вскрикнуть из-за травмы, она вывесила кровавую подушку из окна, чтобы привлечь внимание.

Суд над Мэри Энн состоялся в августе 1854 года. Дело основывалось на вопросе о ее здравом рассудке: она убивала своих детей в припадке безумия или преступление было умышленным Была ли она безумной или подлой

Защита велась «чужеземцем» выдающимся доктором Форбсом Уинслоу. Он поставил диагноз «временное безумие», вызванное болезнью мозга, и усугублялся стрессом заботы о ее больных детях. Именно это, по его мнению, привело к тому, что нормальная, любящая мать совершила ужасное.

Обвинение не согласилось, утверждая, что на самом деле преступления были преднамеренными. По завещанию написанному за несколько часов до убийства, Мэри Энн оставляла свои сбережения и драгоценные вещи своей старшей дочери Мэри, включая серебряный чайник и две броши, одну от королевы Виктории и одну от королевы Бельгийцев, чтобы они не достались её мужу.

Находясь под стражей, Броуг даже сказала Мэри, что «причина совершать ужасные поступки состояла в боязни, что она будет отделена от своих детей соглашением, которое должна была подписать в субботу». Ее мотивы казались ясными: ревность и месть.

Кроме того, свидетельство о ее прелюбодеянии показало, что она была безнравственной и развращенной. Судья согласился с этой точкой зрения.

Но, поколебавшись от свидетельств Форбса Уинслоу и других «экспертов по уму», которые согласились, что Мэри Энн была охвачена безумием, жюри признало ее невиновной.

Газеты в основном согласились с приговором. «Разумно ли, — спросил один журналист, — Не считать безумной, мать уничтожившую своих детей»

Некоторое время спустя дом ужаса Мэри Энн Броуг стал жуткой туристической достопримечательностью.

Мэри Энн провела остаток своих дней в психиатрической больнице в Вифлееме в Лондоне, известной как \»Бедлам\», где, как говорили, она была тихим заключенным. Она перенесла ряд приступов или инсультов, которые привели к параличу, и в конце концов умерла в 1861 году.

Врач из \»Бедлама\» сказал что болезнь мозга вызвала ее паралич, возможную смерть и ее безумие. И он не сомневался, что она несет ответственность за трагедию, развернутую семь лет назад.

Мэри Энн утверждала, что если бы Изод помог ей накануне и дал лекарство, которое облегчило бы головные боли и ужасное «облако» в ее мозгу, она никогда бы не совершила убийства.