Гений второго плана. Кого любил и кого высмеивал Фёдор Тютчев

Как известно, «наше всё» — это Александр Пушкин. «Наше почти всё» — Михаил Лермонтов. А вот Фёдор Тютчев — будто актёр второго плана: всегда в чьей-то тени…

(На фото 1 — Фёдор Иванович Тютчев. Фото Сергей Левицкий. © / Public Domain)

Последний, кстати, был автором статьи «Русские второстепенные поэты», которая была напечатана в 1850 г. в весьма уважаемом журнале «Современник». В ряду прочих Николай Алексеевич упомянул там и стихи поэта Ф. Т-ва, оговорившись: «Ф. Т. написал очень немного; но всё написанное им носит на себе печать истинного и прекрасного таланта, нередко самобытного, всегда грациозного, исполненного мысли и неподдельного чувства. Мы уверены, что, если б г. Ф. Т. писал более, талант его доставил бы ему одно из почетнейших мест в русской поэзии». Между тем в России сегодня даже двоечник легко процитирует хотя бы одну строчку из стихов Тютчева: про грозу ли в начале мая, про «я встретил вас» или про то, что Россию бессмысленно мерить общим аршином. К юбилею поэта — 5 декабря — пять фактов из жизни гения, которые обычно отходят на второй план.

(На фото 2 — Фёдор Тютчев. 1806—1807 гг. Картина неизвестного художника)

В наше время его превозносили бы, как в 1980-е превозносили юную поэтессуНику Турбину, свой первый сборник выпустившую в 9 лет. Или пианистку Полину Осетинскую, в 6 лет собиравшую лучшие концертные залы. «Вундеркинд! — кричали бы СМИ. — Самородок!» Но в те века никакие СМИ о талантливых детях не кричали. И напрасно. Потому что юный Фёдор (он, к слову, был всего на 4,5 года младше Пушкина) был действительно вундеркиндом: в 12 лет он переводил оды Горация с классической латыни. Сочинял сам, обладал широчайшими познаниями в истории и философии, в совершенстве знал немецкий, французский и древнегреческий. В 15 лет он становится студентом Московского университета. Правда, на занятия его одного не отпускали: мал ещё. Он ездил в сопровождении своего домашнего учителя. Современники отмечали, что Тютчев умел читать с поразительной быстротой и обладал почти фотографической памятью.

Языком Тютчев обладал не только богатым на эпитеты, но и чрезвычайно острым. Не щадил он никого: ни царя, ни царский ближний круг, ни приятелей. Анекдоты, сочинённые им, светские острословы с удовольствием пересказывали на раутах. Так, в какой-то момент Тютчева долго не выпускали за границу. При этомДантеса, убившего на дуэли Пушкина, приговорили к скорейшей высылке из России. Услышав этот приговор, Тютчев в задумчивости произнёс: «Пойти убить Жуковского, что ли».

(На фото 3 — Ф. И. Тютчев в Париже. Фото Сергей Левицкий. Источник: Public Domain)

В очередной раз возвращаясь из заграничного вояжа на родину, он писал жене: «Я не без грусти расстался с этим гнилым Западом, таким чистым и полным удобств, чтобы вернуться в эту многообещающую в будущем грязь милой родины». Досталось от него и княгине Трубецкой, которая как-то долго трещала по-французски (причём явно не поражала окружающих глубиной мыслей). «Она никогда бы не посмела говорить столько глупостей по-русски», — заметил поэт.

Толстым — и Льву Николаевичу, и Алексею Константиновичу — Тютчев приходился очень дальним родственником: его мать принадлежала к роду Толстых. Лев Толстой, к поэтам относившийся, мягко говоря, прохладно, Тютчева ценил. «Без Тютчева нельзя жить», — как-то заявил он. Толстой ценил в нём дар провидца. Самая долгая их встреча продолжалась 4 часа, во время которых говорил в основном Тютчев, а Толстой слушал.

Природа наградила его умом и талантом, а вот внешность выдала более чем среднюю. Современники вспоминали, что Фёдор Иванович, любивший балы и всю эту светскую мишуру, сам одевался небрежно, особым вкусом не обладал, был невысок и некрасив. Но, как только он начинал говорить, все вокруг слушали только его. Влюблялся поэт легко, почти всегда — взаимно. И с такой же лёгкостью разбивал дамские сердца. Его первая супруга Элеонора, узнав о том, что у мужа вовсю полыхает роман с Эрнестиной Дёрнберг, пыталась покончить с собой. Юная Эрнестина слыла одной из первых красавиц Мюнхена. Она достаточно рано овдовела. Её муж, умирая, по иронии судьбы именно к Тютчеву обратился с просьбой позаботиться о его Эрнестине. Тютчев и позаботился. Элеонора пыталась заколоть себя кинжалом (как говорили, маскарадным), нанесла себе несколько ран, но врачи спасли ей жизнь. Через два года Элеоноры не стало. Тютчев за ночь поседел от горя и искренне оплакивал супругу. К глубокому удивлению окружающих, писавших следующее: «Он горюет о жене, которая умерла мученической смертью, а говорят, что он влюблен».

Будучи женатым вторым браком, он и вовсе 14 лет жил на две семьи, разрываясь между законной супругой и очаровавшей егоЕленой Денисьевой. В заграничных поездках Денисьева представлялась «мадам Тютчева», в России терпеливо сносила упреки в том, что уводит поэта из семьи. Она родила Тютчеву троих детей и умерла в 38 лет от туберкулёза.

Предполагают, что именно Тютчев, который всегда был настроен очень патриотично, был одним из тех, кто ввёл в оборот слово «русофобия». «Речь идет о русофобии некоторых русских, причем весьма почитаемых», — писал он дочери Анне, которая была замужем за славянофилом Сергеем Аксаковым. Да, слово «русофобия» в беседах и диспутах звучало и раньше, но Тютчев с присущим ему талантом закрепил его в политическом словаре.

Юлия Юнина